"Я.не.в.силах

перечислить

те.ночи,.которые,.

весь.дрожа,

я.отдавал.познанию

Непознаваемого".

Саади.

:..Гермес медленно подошел к краю площадки и, запрокинув голову, стал смотреть в бездну ночного неба. Странное ощущение близости к этой холодной сверкающей красоте охватило его душу. Великий и жалкий Египет спал у его ног. Землепашцы и воины, писцы, военачальники, придворные и рабы с опаленными адским солнцем спинами. Что снилось им? - богатым, бедным, обездоленным, рабам, детям... Сны-удавы, страшные, как обреченность, чудесные видения Несбыточного, от которых наутро в душе поют невидимые струны. Мимолетные призраки, бесформенные и неясные, лишь мгновение стоящие перед глазами и летящие прочь в Вечность небытия... Гермес зримо ощутил, как бредит и ворочается в тяжелом сне жаркий Та Кем.

:..- Рабы... несчастные рабы, - подумал он. - Рабы невежества, золота, нищеты. Рабы друг друга... Что сделать для вас? Что я могу для вас сделать? Мои несчастные братья и сестры... Как вырвать вас из пут зла и духовной нищеты? Гермес бессильно поник головой и долго стоял недвижно, подавленный страшной тяжестью своего беспощадного времени.

К концу пути плыла величественная ладья ночи. Сверкающий обод Млечного Пути заметно утратил свою пронзительную яркость. Невидимые нити ночных запахов пронизывали упругий массив прозрачного воздуха. Гермес тряхнул головой, отгоняя волнующие и печальные видения ночи. Светлело. На глазах оживали краски и звуки, приглушенные темнотой. Розовато светился далекий храм Изиды, и звучно спросонок вскрикнула птица, из тех, что вьют свои бесчисленные гнезда вокруг величественной колоннады. Сумерки ночи рождают печали, но рассвет гонит их прочь. И эта странная связь тончайших состояний души и Природы эхом отозвалась в мыслях Гермеса. Он повернулся, сделал несколько шагов к ступеням, ведущим в темное чрево храма, и вдруг замер, зачарованно вглядываясь в мерцающую глубину полированных мраморных плит, устилающих площадку. Мелкие зерна вкраплений, таинственно сочетаясь с голубовато-серыми кристалликами, непостижимым образом воспроизводили картину звездных россыпей Млечного Пути. Гермес закрыл глаза, не веря им. И долго не решался поднять веки, боясь, что мгновенное наваждение исчезнет. Потом резко поднял голову и глянул в чистое рассветное небо. Звезды погасли, и утро вступило в силу закона. А внизу, у ног, в холодной глубине камня горело и переливалось то великое, что много раз в ночном небе завораживало его взгляд своей неведомой чистотой. Потрясенный увиденным Гермес стоял, захлестнутый волной ожидания, как моряк, увидавший давно желанный берег. Целое море образов, эмоций, воспоминаний хлынуло в его взбудораженный мозг. В памяти внезапно ожили пологий песчаный берег и мутные валы штормового моря, гонимые северным ветром. Сквозь эту картину давнего путешествия явственно проступило милое сердцу видение детства - небольшое поле за домом его отца и сочные молодые побеги, волнами, тоже волнами, клонящиеся на ветру. Гермес разом увидел, услышал, почувствовал непостижимую схожесть всего сущего, таинственную нить, связующую крик ночной птицы и заунывные стенания плакальщиц над мертвым Озирисом, сверкающие россыпи звезд и каменный узор у его ног, пирамиды великих правителей и громоздящиеся к небу силуэты скал в Долине Царей. Дивной красоты картина открылась его внутреннему взору...